21 марта 2013 – холодный снежный солнечный день – собирались у метро Алексеевская, усаживались в микроавтобус – всё происходило достаточно неспешно, долго ехали «незнаюкуда» по городу, МКАДу, за город, близ сидящие переговаривались вполголоса, почти без общих разговоров. Было в этом знакомое, смутная память чего-то недавнего грустного, тревожившая, но как-то не проявляющаяся во вне, не формирующаяся во что-то определённое.
Вот. Приехали на окраину заваленного снегом подмосковного селения.
Обулись в черные мешки и цветные изоляционные ленты – на снегу очень красиво, особенно, когда много ног сразу. И если мешок не волочить как кандалы, а обмотать плотно вокруг (каждой ноги в отдельности), используя ленты не только как красоту, но и как крепёжный материал, то удобно и полезно. Эстетически выдержанное применение хозяйственных предметов в полевых условиях.
Много яркого чистого снега опять напомнило мне что-то – ускользающее, не дающееся.
Дошли по дороге до опушки леса и по нетоптаным сугробам гуськом направились в лес.
Красную Намотку я увидела первой (по-видимому «мне сверху видно всё»), по крайней мере, первой громко всех оповестила, как истинно вперёдсмотрящий – прямо по курсу! Проваливаясь в сугробы, добрели до дерева. На берёзе (??? так запомнилось, да и на фотографиях ствол светлый) – прикрученный красной повязкой портрет. Композитор Веллес – один из младших Новой Венской Школы композиторов.
Как-то вдруг всё встало на место – (моё личное параллельное выстраивание) это кладбище. Фигурки, расставляемые устроителями акции, – надгробные памятники. А мы присутствуем на похоронах, или скорее поминках, причём это конечно не по Веллеcу, (его портрет здесь играет роль знака, иконы, обвитой красным полотенцем) поминки по нематериальному нечто. Звучала, как и полагается, музыка. Не Веллеcа. Поминки не бывают без стола – на разложенном мольберте накрыли стол, коньяк, закуски. Потеплело, заговорили громче, выпили ещё, получили памятные фотографии, выпили, музыка закончилась, – сигнал к отправлению. Возвращаясь через поселение вместе с местными собаками a cappella исполнили реквием, завершив таким образом акцию.
Месяца за полтора до «снятие красной повязки» я была на таком же заснеженном, на как бы протоптанном захоронениями, участке леса. На настоящем кладбище, настоящих похоронах. Хоронили молодого композитора. Ну да, так же усаживались в автобус, тихо переговаривались, долго ехали. Такие же сугробы, холодно, друзья пели, пока опускали гроб, прощались, засыпали могилу.
Время поминок.