Go to English page!
Ecли художник пытается придать своей жизни смысл, то ему необходимо прежде всего вытеснить из своего сознания историю; только так он может пережить самые острые, самые мощные потрясения бытия, ощутить себя не вещью, а человеком. А человек нуждается в драматизме жизни и переживаниях, и если не находит этого в окружающей жизни, то становится художником и сам себе создает драму разрушения истории.
Безымянные строители египетских пирамид вряд ли не обладали ощущением собственного ничтожества и жаждой “отрыва” путем санкционированного разрушения нормальных человеческих условий бытия.
Французская революция завещала рассвет искусств и общенациональный прогресс, не имея в казне ни копейки.
Разрушение состоялось от народа, для народа и во имя народа. И было воспето классицистически.
Музеизированная ныне политика Черной Дыры была для некоторых недалеких умов с политизированным воображением кошмаром небесного дома скорби или концлагеря.
Политический реализм фашизма мыслил себя как авангард авангарда. До сих пор среди критиков и историков искусства не существует единого мнения о том, существовало ли искусство до Катастрофы. В “Гернике” Пикассо испанский народ шел по пути к звездам. В чем налицо влияние классицизма.
Язык трансмиссии и космического движения предварил факельные шествия Новейшей истории, и зависнув где-то между “новым искусством” и шоу- бизнесом, послужил источником престижных праздников в урбанистической культуре. Авангард тотальных действий догадывался и сам, что рано или поздно окажется в опасной близости от инсценировок власти, эстетики силы и представительства, машинно-революционной динамики в условиях техногенной культуры.
И мы, его дети, крестники и заложники одновременно имеем еще большие возможности “отрываться” , так как живем в постиндустриальную эпоху, где свершилась победа над солнцем, породив странную цивилизацию из искусства, политики и СМИ, лишенную какой бы то ни было чувствительности к жестокости, что и есть в ней самое человеческое.
1997