Go to English page!
ТОТАРТ
Анатолий Жигалов
ЧЕРНЫЙ КВАДРАТ, ИЛИ КАМЕНЬ ПРЕТКНОВЕНИЯ
Собственно говоря, для описания «Проекта исследования квадрата» потребуется обзор всей нашей живописной практики до начала Проекта «Исследования существа Искусства…» (что мы собираемся сделать) и всей последующей деятельности ТОТАРТа (чему посвящена наша книга «ТОТАРТ: Русская Рулетка» и подготовленная к печати новая книга «ТОТАРТ: Четыре Колонны Бдительности»). Во всяком случае, это требует специальной статьи. Мы подготовили новую, на сей раз более осмысленную подборку нашей художественной продукции и действий, которая позволила бы более ясно представить генезис отношения каждого из нас как самостоятельного художника и как группы ТОТАРТ к геометрии в современном искусстве, русскому конструктивизму как наиболее яркому и универсальному по языку проявлению этого направления и квадрату как идеологическому знаку модернистского проекта в российском культурном ареале. Здесь, кстати, пролегает одна из линий размежевания с практикой соцарта, работающего с идеологическими клише, то есть с идеологической поверхностью, через бахтианский механизм анекдота снижающего «сакральный» пафос идеологии (в стадии ее разложения) и тем снимающего страх, в чем и состоит деидеологизирующая и терапевтическая функция этого специфического порождения неофициального российского искусства. ТОТАРТ имеет дело с «сакральными» знаками культуры (западно-европейской в ее русском – авангардном - аспекте). Выражаясь современным языком, ТОТАРТ с самого начала оперировал целыми культурными блоками и встал на путь деконструкции модернистского проекта… Отсюда и большая сложность интерпретации нашей продукции.
Постольку посколько речь идет о двух художниках, работающих и самостоятельно и совместно в общем проекте, придется писать с позиции третьего лица.
Итак, геометрическая тенденция в творчестве Анатолия Жигалова усиливается с середины 1970-х, постепенно вытесняя абстрактный экспрессионизм (если для простоты назвать так предыдущий период его художественной практики). Поначалу это, в общем, развитие геометрических элементов – квадрат, круг, треугольник, крест, линия – и их бесконечная вариация. Эти знаки, с одной стороны, тяготеют к эфемерности и расплывчатости, с другой, подчеркнуто материальны как и пространство их бытия в картине: фон обычно песчаный, что приближает картину к фреске или ассоциирует со снежным полем. Но уже в 1976 появляются работы, в корне меняющем подход к геометрии. Здесь можно говорить о смене оптики и разрыве с эпигонским супрематизмом 1970-х – 80-х г.г. Картины превращаются в некое геральдическое (читай, идеологическое) поле, в котором как на демонстрационном столе микроскопа взгляд прикован к главному знаку русского авангарда – черному квадрату. Это «Формула русского пейзажа», где (проспективно) квадрат увиден в своем трехмерном существовании в пространстве как куб и его грани. Это рамка из слов, обозначающих цвета, что открывает путь дальнейшему манипулированию визуальными и вербальными знаками в их взаимозаменяемости. Это горгональная пристальность в попытке увидеть за черным квадратом некое пространство света («Белый свет» и «Черный свет»), это анатомическое вскрытие квадрата (то есть поверхности картины как таковой), но не в агрессивном жесте Фонтана, а с хладнокровием врача в «Черной дыре». (Интересно, что скрытая тема довлеющего Квадрата как непознаваемого абсолюта совсем на другом языке присутствует в «реалистической» живописи Н.А. того же периода в образах бочек и контейнеров.) Двойственность темы Черного квадрата как скрывающего (свет) или открывающего, как конца или начала, его амбивалентность, а то и явная дуалистичность, его организующий и репрессивный принципы раскрываются в диптихах-оппозициях и «XYZ». Но главный итог «препарирования» картины – выход в живое пространство – ТОТАРТ. Акт «дефлорации» картины, дезавуирование ее поверхности как чисто культурной конвенции дал толчок к поиску новых языков визуального искусства (то есть, как показывает история и практика современного искусства к новым конвенциям) и началу Проекта «Исследования Существа Искусства применительно к Жизни и Искусству», одна из главных задач которого, кроме перманентного нащупывания границ между искусством и жизнью, это попытка понять, что же в искусстве нередуцируемо и не поддается коррумпированию любого типа – от прислуживания власти (сначала тоталитарного типа, а теперь и ориентированного на демократию), рынку и моде до различных, подчас завуалированных форм ангажированности. Принцип смещения или разборки – один из важных методов этого поиска (триптих «Исследование квадрата» с его последовательной деформацией знака вплоть до замены визуального знака словесным его определением). Апофатика или вызов здравому смыслу ради попытки обретения нового смысла, смысла за смыслом – вот главный вектор деятельности ТОТАРТа. Если двигаться от абстрактной формы квадрата (картины) к его пространственному трехмерному бытию в виде куба, остается выйти из картинной плоскости в реальное пространство - чистый жест (перформанс) и среда, в которой этот жест осуществляется (инсталляция, объект). Здесь наш герой Квадрат претерпевает новые разнообразные метаморфозы. Он живет где в своем собственном обличье, где в спроецированной форме куба в «Зимних проектах» конца 1970-х, образцах текстового прожектирования на манер бумажной архитектуры. «Солнцеворот», акция, где найденный объект – контейнер-куб вместе с пространством, в котором он находится, плывет в потоке времени, фиксируемый фотоглазом. Квадрат-куб с источником света-энергии – не просто объект и среда действия. Он протагонист, участвующий в действии наравне с художниками и всеми присутствующими (перформансы «Белый куб» и «Черный куб» - пространственные параллели диптиха «Белый свет» - «Черный свет» А.Жигалова - и «Бочек» и «Контейнеров» Н.Абалаковой). Но в перформансах квадрат не просто претерпевает метаморфозы, он деформируется, подвергается деструкции, проходит инициацию (или, напротив, инициирует художников и участников действий, посвящая их в ранг «последних геометров»), чтобы выявить таящиеся в нем силы культуры и новые смыслы. В ходе действий происходит двойной эффект приближения и отчуждения. В перформансе «Снег» и «Посвящение Праге» в материальной, инсталляционной основе все тот же квадрат. Одиссея Квадрата продемонстрирована в 1981 г. в деревне Погорелово, где проводился первый фестиваль перформанса в нашей стране. Здесь квадрат в виде черной бумаги, оставшейся от перформанса «Черный Куб», совершил реальное перемещение в пространстве из Москвы в деревню и претерпел многочисленные приключения, превращаясь то в черные скульптуры (еще одна форма или отсутствие таковой – аморфность - Черного квадрата как в триптихе «Исследование квадрата»), то в перформансе становясь оболочкой двух художников, сближающихся как две части квадрата на картине XYZ, но не угрожая взрывом, а в фарсовой манере («не взрывом, а писком» как в «Полых людях» Элиота). В том же Погорелове было проведено целое «Исследование квадрата». Это всевозможные жестовые формулы все того же квадрата, где наш герой представлен в самых различных ипостасях – от «живых скульптур» «Школа искусства» и «Черный квадрат» и «Освещения квадрата» - опускание свечи в колодец – до «экспонирования» как объекта найденного квадрата, вырезанного из навоза и проч. Еще более изощренным трансмутациям была подвергнут «эйдос» Круга в «Исследовании круга» 1981 г. (см. «ТОТАРТ: Русская Рулетка»), где для сведения на грешную землю архетипа трансценденетального пространства Платона в ход шло все: и сама земля и тело художника и его кровь и моча и заимствованные работы других художников и вербальные знаки. Объекты белого квадрата-куба и черного квадрата-куба были представлены соответственно в виде шара из бинтов и пакета, набитого копировальной бумагой с золотой надписью «Черный квадрат», на выставке АПТАРТ в 1982 г. Вся эта алхимия предпринимается ради двойной цели или переозначивания знака: снять пафос с культурного знака (десакрализация и демифологизация) и через снижение и деформацию получить «золото» нового смысла (перманентная революция духа или деконструкция). И, наконец, это, разумеется стратегии сопротивления, что, может быть, и есть самый главный результат всех абсурдистских ходов ТОТАРТа. То есть насколько искусство может сопротивляться тотальному посягательству любой системы (как мы теперь видим, это проблема не только советского режима). А для этого надо произвести своего рода феноменологическую редукцию искусства и художественных практик: что есть творчество за вычетом материального выражения, устойчивых конструкций, стилей, письма и т.д? Разумеется, надо различать два начала творческой деятельности ТОТАРТа: спонтанную и игровую и аналитическую; интеллектуальное начало в творчестве художника и есть культура, впитанная им с молоком матери и – шире – матери-родины и человеческой культуры; преодолевая груз культуры и диктат истории, он и дает живую интерпретацию общечеловеческого наследия. Отсюда особый род «интеллектуального юмора», свойственного всей деятельности ТОТАРТа.
Бедный квадрат не дает покоя тотартистам и все последующие годы. Это, конечно, не одержимость, а подлинно архетипическое всеприсутствие квадрата в его упорядывающем формообразующем проявлении. Поднос на головах художников в перформансе «Приглашение в мае» – тот же Квадрат. Более сложную форму «лаканова» зеркала он принимает в перформансе «Русская рулетка», переходя в конструкцию сопровождающего перформанс текста: он выстроен строго зеркально-симметрично, так же композиционно образуя квадрат. Малевич не дает покоя и Н.А. в ее масштабном живописном перформансе 1985 г. «И это совершенно реально» (Красная комната). Во второй половине 1980-х художники ТОТАРТа создают большие авторские живописные серии. И здесь квадрат занимает важное место. В триптихе А.Ж. «Хлеба и зрелищ!» происходит ироническое соединение – истинный брак в небесах – Иеросгамос – двух монстров западного и русского авангарда – «омовение «Черного квадрата» в «Фонтане» Дюшана» (см. текст «Геометрия в искусстве», «ТОТАРТ: Русская Рулетка», стр. 233-34). Та же тема в картине Н.Абалаковой. «Формула малевича». «Red square: последний взгляд удаляющегося геометра» и «Красный треугольник» (1988) А.Жигалов раскрывают репрессивность геометрии и в частности супрематизма в его социоисторическом плане. Последний геометр – некая умозрительная фигура художника-супрематиста, взирающего из платоновского мира идей на «деяние рук своих», иначе эту тему можно интерпретировать как связь искусства с жизнью и ответственностью художника. Та же репрессивность конструктивизма, функционально освоенного в запретительных знаках, раскрывается в триптихах Н.Абалаковой. Период краха Советского Союза отмечен появлением живописных произведений Н.Абалаковой и А.Жигалова, где квадрат как символ конструктивизма, непосредственно участвующего в создании двух тоталитарных режимов ХХ века, преподносится в самом мрачном свете (объект «Спи спокойно, дорогой!», претерпевшем в дальнейшем новые деструктивные метаморфозы в перформансе «Северный ветер» 1994-1995 г., «Руки и решетки» и триптих «Жить можно в ватнике, но без свободы жить нельзя» А.Жигалова, завершающего серию работ с телогрейкой и ватными штанами, венчаемую в графической серии их брачной ночью – черным квадратом с торчащими по бокам завязками штанов. Это наиболее социализированные работы ТОТАРТа, отражающие исторический момент.) Особое место занимает картина А.Ж. «След последнего геометра перед вознесением, - самым» (1990). Это также некое прощание с геометрией в ее репрессивном плане и вместе с тем ее «вознесение» на изначальную родину платонического неба.
Вместе с тем тема квадрата иногда более, иногда менее эксплицитно присутствует и в последующих произведениях ТОТАРТа. Это и сделанный из морской травы на берегу северного моря в Германии хайдеггеровский Квадрат («Da Sein», 1990). Это перформанс «Призрак свободы», сделанный в цоколе низвергнутого памятника Сталину в Праге (1990). Квадрат зеркало, отражающий горестное вопрошание на дне подвешенного ведра в инсталляции «Что же это, Боже?» (1990). Треугольник присутствует в картине А.Ж. «Соль» из морской соли (1991). Квадрат мимикрирует под экраны мониторов в видеоинсталляции «Потерпеть немного – и все будет хорошо» (1997). Неистребимая черная бумага Черного куба 1980 превращается в графику-объекты (клоны исходного куба-квадрата) в инсталляции «Операция «Дом 2» (2001). И, наконец, хитрый квадрат присутствует в виде фотографии в руках А.Ж. Motherland/Fatherland. Фотографии. 2002.
Москва
12 сентября 2005