Go to English page!
ТОТАРТ
Анатолий Жигалов
ОБ ОПТИЧЕСКОМ МЕНТАЛЬНОМ,
ИЛИ
О ТОМ, КАК ШЕЛ Я КАК-ТО
Шел я как-то этим летом по тропинке, бегущей вдоль большого овсяного поля. Справа тянулся лесок, за ним где-то речка, а слева, как уже было сказано, простиралось овсяное поле метров так триста шириной, ну, может, метров двести пятьдесят. Иду себе, ландшафтом любуюсь, грибы высматриваю. Хороши были в этом году белые. А уж подосиновиков, подберезовиков да маслят - маслят особенно - и таких славных - крепеньких, жирненьких, и не единого червяка - народилось видимо-невидимо. И вот иду я овсяным полем. Время не то чтобы раннее, но и не позднее. Где-то после полудня было дело. А на наши овсяники, должен заметить, в это время обычно медведи похаживали. Похаживали, к молодому овсу испытывая особое пристрастие, оставляя после себя проплешины на поле и полные этого самого овса медвежьи кучки по дороге в лес. И вот вижу на противоположном конце поля на фоне леса две фигуры: одна большая и другая поменьше. Я смотрел в их сторону что было сил, и они застыли, затем медленно двинулись и движения их были плавны и настороженны. “Неужели медведица с медвежонком?” - промелькнуло в голове. Было что-то необычное в этих существах: первое, большее, переливалось темно-фиолетовым с каким-то серебристым мерцанием, переходящим в бурое. И поза для медведя была скорее вертикальная, будто двигалось мое создание на задних лапах, довольно сильно наклонясь вперед. Вторая тварь Божия буро-коричневой масти тоже, как я мог разглядеть, передвигалась скорее на задних лапах, часто останавливаясь и замирая, глядя, как мне представлялось с моей далекой точки, в мою сторону. Неудержимое любопытство помимо моей воли направило мои стопы в поле. “А вот, если я столкнусь с медведем в лесу, наложу в штаны?” - вспомнился мне давнишний разговор с охотником. Но ноги уже влекли меня по овсам. Серебристо сверкнув в последний раз, больший зверь скрылся в лесу. Маленький же стоял, вероятно, также как я завороженный явлением - меня. Я двигался медленно, осторожно, останавливаясь через каждые три-четыре шага, всматривался, наклонял очки под разными углами, чтобы лучше рассмотреть, и видел, вернее узнавал, обычную по кромкам полей всякую ломь, поросшую кустарником, от которой сразу начинались чащобы леса, а на фоне этого черно-зеленого массива очаровательное существо, застывшее на задних лапах и с нескрываемым любопытством и страхом смотрящее в мою сторону. Я так и представлял себе очаровательного медвежонка, а опасность, исходившая, как мне было известно, от огромной медведицы, хоть и сигналила где-то в глубине сознания, но вольный простор поля, голубое небо, пронизанное солнечным светом, мрачноватое величие дремучего леса - вся эта картина типичного пейзажа средней России действовала столь умиротворяюще, и медведи входили в нее столь естественно, будто ты видел их , проснувшись утром в своей кроватке, что даже мысль о том, что лучше бы повернуть обратно и удалиться от греха подальше, не приходила в голову, и я все шел шаг за шагом, словно глаза мои были соединены с глазами медвежонка невидимыми нитями, и он тянул меня к себе с неудержимой и властной силой. Я продвинулся уже на полполя, когда в голове моей стали формироваться новые и новые комбинации. Вот я вижу звереныша, я должен бояться, а я двигаюсь на него. Вот он стоит на задних лапах и заворожен не одним только любопытством, но и страхом, и страх приковал его к месту. Теперь с более близкого расстояния застывшее у леса существо стало внушать мне некоторое сомнение в правильности гипотезы о его происхождении. Может, это была какая-то странная птица? Впрочем, страусов у нас не водится. Все-таки почему этот медвежонок не убегает? Я еще не настолько четко видел, но в голове промелькнула мысль, а что если это человек? То существо, что побольше, взрослый, а это мальчишка или девчонка. И тогда я, нелепо крадущийся по полю к ребенку, выгляжу чертовски глупо, если не угрожающе. И это я кажусь ему медведем, пробирающимся к нему? Поневоле эта картина, представшая моему внутреннему зрению, понудила мои губы раздвинуться в приветливой улыбке, которую, впрочем, со стороны, наверное, можно было принять за дурацкую, хотя я не знаю, насколько лучше зрение у медведей и детей. Так в предощущении возможного изменения в сюжете моего приключения я миновал две трети поля, и теперь зрение мое вполне могло служить мне для различения реальности. Неторопливыми шагами, весь расплываясь в улыбке, я подходил к знакомому мальчишке из соседней деревни. На нем была коричневая болоньевая куртка, и он с нескрываемым любопытством смотрел на меня. Держался он хоть и несколько настороженно, но особого страха в его глазах не было...
Погорелово
Сентябрь 1995