(Когда в 1979 году я писал статью для первого тома “Поездок за город”, я выразил надежду, что эта книга не окажется надгробной плитой и не задавит своей тяжестью группу, которую кто-то окрестил “Коллективные действия” и которая подавала тогда явные признаки жизни. Мне казалось, что деятельность группы должна оставаться такой же, как в ранние времена, что ее работы должны быть динамичны, остры, актуальны, что они не должны замыкаться рамками какой-либо конвенции или быть ориентированы на “подготовленную публику” и т.д. - т.е. они должны быть живыми. Тогда я не понимал, что возможно работать и, более того, создавать качественные вещи в мертвой атмосфере кладбища идей. Я ошибался, оказалось - можно, и с успехом. Прошло три года, изменилось многое. Изменилась общественная ситуация, изменились настроения и установки в художественной среде, на смену интеллектуальному концептуализму пришло что-то, что - абы как-то назвать - назвали “новой волной”, “трансавангардом” и т.п., выросло общее недоверие к тому, что ныне глумливо зовут “сакраловкой” и “нетленкой”, наконец, случилось множество событий личного уровня. В общем, жизнь изменилась, авангард умер, климат стал невротическим.
Но “Коллективные действия” продолжали существовать наперекор всему. Правда, существование это имело несколько призрачный характер, и, вместе с тем, нельзя сказать, что “К.Д.” перестали существовать. Нет, они просто еще раз доказали, что жизнь после смерти возможна, и продолжали делать то же самое, что и раньше, когда в действительности существования группы не было ничего сомнительного. Вокруг группы собралась небольшая, но стойкая и достойная публика (в состав ее, как-никак, входили многие “мнениеделатели” московского авангарда). Эта публика приходила на все мероприятия “К.Д.” и потом высказывала свои отзывы, в основном похвальные. Стало ясно, что “К.Д.” - фирма устойчивая, заслуживающая доверия, что она не позволит себе выпустить на рынок продукты сомнительного качества. Собственно, это постепенно стало одним из руководящих принципов деятельности “К.Д.”: нельзя показывать вещь экспериментальную, спорную, не укладывающуюся в рациональную проектную схему группы, этакое “know-how”. Кроме того, поскольку акции стали показываться очень редко, каждая из них должна быть шедевром. Стиль группы стал предельно отработанным и узнаваемым, сложился даже некий структурный волапюк, присущий ей. Если же говорить о социальной (вернее, микросоциальной) роли группы, то она явно обозначилась как охранительная, преследующая цели закона и порядка. “Мухоморы” все время заявляют, что они “славные ребята”, “К.Д.” же на самом деле показали себя джентельменами, берегущими славные традиции авангарда и любящими комфорт. От них было бы немыслимо ждать, что они покажут что-нибудь гадкое, провокационное, опасное. Даже если некоторые акции и были сопряжены с физическими усилиями, они компенсировались каким-нибудь сувениром, пышной интерпретацией - или хотя бы тем, что люди собрались вместе и совершили приятную сердцу горожанина поездку в царство природы. Впрочем, Джон Кейдж (один из патронов группы) сказал как-то про одного из самых авангардных людей всех времен и народов, Генри Торо, что если бы он прожил подольше, то наверняка кончил бы присяжным организатором пикников. В том, чтобы доставлять людям приятное, нет ничего плохого, это и приятно и нужно, и я категорически против насилия и глумления. Но если употребить фразеологию, которая здесь воспринимается как неприличная, но вполне употребима в хорошем западном обществе, - деятельность “К.Д.” явно стала проявлять буржуазные черты. Я рискую быть обвиненным в снобизме или, наоборот, в пролепровоторианстве, но элитаризм и стремление к status quo, превратившие группу в нечто вроде концептуального кабаре или экскурсионного бюро, меня не радуют. Остается утешаться тем, что если бы была организована Всесоюзная государственная Академия Авангарда, “Коллективные действия” наверняка были бы увенчаны лаврами бессмертных.
Но снова о “жизни после смерти”. “К.Д.” доказали, что в области их художественной жизни она возможна. Это радостно: перспектива бесповоротного исчезновения, тления, распада - невыносима. Все последние работы “К.Д.” мне не нравились, более того, они мне были неинтересны на том уровне, на котором подавались как работы. При этом - если говорить об их квалитетности, точности, контекстуальной связи с другими работами группы, - они были хороши. Из нескольких идей или вариантов идей все же отбирались самые удачные. В загробном мире “К.Д.” происходили изменения, шел какой-то эволюционный процесс, вполне различимый и планомерный и, на мой взгляд, не похожий на процесс гниения, а скорее схожий с мумификацией. Видимо, природные условия этому способствовали. Были почти прекращены выезды за город, ставшие специальностью группы и произошел переход от акции со сложной драматургией к совсем простым. Это было вполне оправдано. Оказалось, во-первых, что сказать, собственно, нечего: по сути дела демонстрируется всего лишь новая мизансцена большого спектакля, которым является весь корпус работ “К.Д.”, взятый целиком, со всеми внутренними связями. А поскольку сюжет пьесы уже всем ясен (это привычный для современного искусства роман о том, как пишется роман), язык отлажен, стиль игры понятен, отпадает необходимость в декорациях и непредусмотренных случайностях, которые были так важны поначалу. И совершенно нет надобности ехать куда-то, утруждать себя и зрителей, делать что-то. Появление таких акций, как “Выход” и “Группа-3” было совершенно естественным и могло вызвать удивление только у тех, кто недостаточно внимательно рассмотрел линию развития “К.Д.”. Андрей продолжал накапливать интерпретирующий материал и, наконец, задумал сделать второй том “Поездок за город”. Зима-весна 83 года оказались достаточно урожайными, были проведены пять или шесть акций, для “К.Д.” это неожиданно много.
Однако последняя работа, “Группа-3”, была заявлена как последняя (-? - А. М.) акция “Коллективных действий” - сперва в кругу организаторов, а потом публично. Так ли это на самом деле, или это очередная мизансцена спектакля? Пока неясно, покажет время. В конце концов, сюжетные связи в этом спектакле - при всей ясности сюжета - все же выясняются post faktum, несмотря на то, что временами декларируется наличие ясной программы. И здесь я, пожалуй, подошел к той черте деятельности “Колдей”, которая на мой взгляд, является основной. Деятельность группы с самого начала протекала в двух планах: акции и постериорное описывание и интерпретирование этих акций. Поначалу объем самих акций был невелик, мал был и объем описаний (вспомним первое заявление группы, опубликованное во “Flash art”). К среднему периоду (за пик которого можно принять “Место действия”) структура акции разрослась до такой степени, что она стала непонятна не только участникам, но зачастую, и авторам. Одновременно катастрофически вырос и объем интерпретаций: интерпретации авторов, интерпретации участников, реинтерпретации авторов, часто не согласных друг с другом, и дальше, дальше, дальше. Такое обилие размышлений создавало видимость явного наличия какой-то серьезной исследовательской работы, имеющей целью создание чуть ли не оригинальной теории восприятия. Но при этом постоянно брезжило чувство, что что-то не так, что все эти философско-психологические конструкции пусты, лишены внутреннего смысла. Вдруг возникало обоснованное подозрение , что на самом деле никакой нормальной логики и никакого исследовательского метода в том, что мы делаем, вовсе и нету, и мы вовлечены в какую-то бессмысленную дискуссию на невыясненную тему. Постепенно акции стали делаться менее сложными и, что важнее, менее воздействующими непосредственно, - интерпретирование оставалось на том же безумной уровне. Передо мной встал вопрос: чем мы, собственно, занимаемся, художественной деятельностью или интеллектуальным “акынством” (акыны, наверное, занимаются искусством, но интерпретационную деятельность “К.Д.” я за искусство признать был не в состоянии, хотя и не смог бы ответить на вопрос, что такое искусство. Во всяком случае я не считаю себя исследователем - ученым, и мои умственные процессы протекают в области искусства, чем бы оно не являлось). Потом настал мертвый период, когда казалось, что “К.Д.” не дергаются даже при прохождении токов высокого напряжения. Хотя я не заявил о своем выходе из состава группы и до сих пор - с позволения моих друзей - считаю себя ее членом, я полностью выбыл из активной призрачной деятельности и стал отвечать на задаваемые мне вопросы исключительно по модусу “нравится - не нравится”. Я стал, так сказать, членом-наблюдателем. Самое интересное, что, я подозреваю, все члены группы, включая Андрея, тоже стали членами-наблюдателями. Такая позиция оказалась плодотворной, так как я понял, что (свое мнение, я, естественно, не считаю единственно правильным, но другого я не имею) эта унылая “общая линия”, какая-то методическая правильность, якобы обязывающая работать только так, а не иначе, все эти теоретические схемы “пустого действия”, “полосы неразличения” и т.д. - действительно необходимы для того, чтобы в отдельных работах “К.Д.” вдруг прорезалось что-то, с трудом поддающееся конвенциональному интерпретированию и никак не укладывающееся в рамки построенных Андреем же теоретических конструкций. Это какие-то ямы посреди заасфальтированного поля, и что там - непонятно. Что-то одновременно смешное и жуткое. И при этом стоящее, иногда, на грани просветленности потому, видимо, что силы, заставляющие вдруг проваливаться асфальт, очень персоналистичны и находятся за пределами как рационалистических, так и психоделических условностей. Можно сколько угодно утверждать, что деятельность “К.Д.” в высшей степени церебральна, - это не так, достаточно сравнить работы группы с работами художников, творчество которых на самом деле обусловлено головой (например, “Art & Language”, Кошут, Вене, или из возросших на отечественной почве - Комар-Меламид или Ю.Альберт). Планомерные интеллектуальные построения никогда не приводили и не приведут к тем странным образам, которые время от времени проявляются на монотонной ткани работ “К.Д.”. Я имею ввиду такие странности, как, например, слайд Монастырского, сидящего на складном стульчике в черной шинели, с японской прической и дующего при помощи дурацкого аппарата в собственные уши (слайд-шоу “Звуковых перспектив”); железнодорожно-армейские аксессуары той же акции; включение - совершенно незапланированное - в слайд-шоу замечательных сакрально-блатных песен Монастырского. Даже наименее фактурные акции (“Выход” и “Группа-3”) вспоминаются только благодаря фотографиям, оставшимся от них, - где толпа людей почему-то торчит на пустой улице, переговариваясь и не составляя при этом какого-то “общества”, цельной группы; еще более бессмысленным кажется это собрание индивидов на фотографии “Группы-3”: человек двадцать людей, не объединенных ничем, кроме двух плакатиков, которые держат два участника акции - “Группа” и “3”, разговаривают между собой, озираются по сторонам, курят, совершенно не зная, что они представляют собой какую-то группу. Разумеется, они объединены общими интересами, они съехались в одно место, чтобы принять участие в очередной акции “К.Д.”, но они даже и не заметили, что акция уже произошла, они это поняли только по тому, что получили, как обычно, сувениры.
Происходит какой-то перескок. И для того, чтобы он произошел, необходимо нагородить множество стен, загораживающих далекую и широкую перспективу. Это - будто долго взбивать перины, десяток перин, лежащих одна на другой почти до потолка, а потом прыгнуть в кровать и обрушиться вниз, ударившись о жесткое дно.
На работы “К.Д.” можно смотреть с двух сторон. Если к ним отнестись как к произведениям концептуального жанра, то можно оценить по достоинству их отточенность, квалитетность, соответствие “законам авангарда”. Но и только. Ускользает то, что, на мой взгляд, является самым важным, и остается скука и салонность. Такая точка зрения не позволяет увидеть тот человеческий смысл, который в акциях “К.Д.” еще присутствует. Если же принять как неизбежную докуку эту чистоту стиля и ждать, что же будет дальше, то есть шанс дождаться перескока, испытать скачок к “невнятным вещам” (термин Тупицына). Невнятность мучительна, хочется ясности, вся жизнь невнятна. Но парадоксальным образом невнятность иногда оказывается ясностью, а ясность и конструктивность, напротив, - безликим и бесформенным облаком. Разумеется, нельзя фиксироваться на этих провалах и перескоках, потому что тогда и они, в свою очередь, потеряют смысл, и “К.Д.” можно будет обвинить уже не в концептуальном занудстве, а в оригинальности сюрреалистического пошиба. Фиксироваться вообще ни на чем не стоит, поскольку точки фиксации лежат много глубже внешней ткани деятельности группы.
И здесь я позволю себе еще одно замечание, на этот раз о генетических связях группы. Так сказать, поэтика “К.Д.” восходит к дадаизму, футуризму, обэриутству, - тем явлениям культуры, в которых наиболее важными были области, лежащие за пределами рассудка. Рассудочность и конструктивность - это просто самый внешний слой, только для того и нужный, чтобы сквозь него можно было прорваться вглубь. И эта функция очень важна: не будь этого внешнего слоя, не могло бы существовать ядро. Почему для разработки собственной образности нужно было пользоваться чужими орудиями - не очень понятно, но очень распространено в последние 20-30 лет. Илья Кабаков, которому группа обязана очень многим, действует примерно также, и он не одинок. Но, возможно, период пользования заемными инструментами подходит к концу. Если 50-е - 60-е годы предоставили очень обширный набор таких орудий - от феноменологической или структуралистской методологии до обильного ассортимента попсового или социального джанка, то теперь (возможно, это субъективное ощущение) художник снова остается сам с собой и вынужден опять учиться делать палки-копалки и рубила.
Я с трудом представляю себе, как “Коллективные действия” будут развиваться дальше. Вряд ли группа просто перестанет существовать и работать. Скорее всего, они так и будут тянуть веревку, зная, что на ее конце ничего нет, и, если что-нибудь и появится, то совершенно неожиданно. Возможно ли и дальше сохранять ту же стилистику? Это трудный вопрос, с одной стороны, - просто необходимо, а с другой, - уж очень скучно. Покажет время. Во всяком случае, мы никому ничего не обещали и, если удастся и дальше продолжать в том же духе - прекрасно, значит в этом была внутренняя необходимость, если нет - ничего не поделаешь. Уже то очень занимательно, что “К.Д.” дошли до того, что существуют не существуя, продуцируют теорию, которой нет, и предлагают вниманию публики работы, в которых нечего воспринимать. Восемь лет эта супергруппа простояла на месте, не повышая и не понижая качества своей продукции. Почему бы не суметь существовать так и дальше, опыт уже накоплен!).
Май 1983 г.