TRANSLATION IN ENGLISH
А. Монастырский
Рассказ об акции "Археология света"
Накануне акции мы пошли в музей Ватикана и обнаружили там, среди прочего, одну весьма впечатляющую работу, к сожалению не помню, кто ее автор. Это довольно большое вертикальное полотно, изображающее мучения некоего христианского святого. Смысл мучений заключается в том, что из живота довольно крупной фигуры, лежащей навзничь, вытягиваются кишки и наматываются на деревянный барабан, очень похожий на колодезное бревно, на которое наматывается веревка в процессе доставания ведра с водой. Картина написана в несколько "эфирном",прозрачном стиле. Нет никакой крови, гримас ужаса на лицах персонажей, все очень элегантно, и кишки, точнее одна длинная кишка, уже несколько метров которой аккуратно, кольцо к кольцу, намотано на барабан, вытягивается в виде некоей метафизической серебряной нити или струны из живота весьма импозантно раскинувшегося мученика То есть все это производит впечатление не столько мучительное, сколько экстравагантное, даже в каком-то смысле пляжное, вроде незамысловатого спортивного развлечения на отдыхе. Но именно в этой разведенности смысла действия и формы, в которой оно представлено зрителю, и состоит колоссальная мощь воздействия картины, причем, как оказалось по нашему опыту, мощь эта направлена в большей степени на бессознательные слои писихики.
Реакция на картину обнаружилась лишь через день или даже два, точно не помню, когда мы утром вынули из ямки на горе все еще продолжающий светиться фонарь и стали привязывать прозрачный футляр с фонарем внутри к рукоятке железного бура, с помощью которого мы сверлили отверстие в земле. Мы привязывали, точнее - приматывали этот футляр стометровой капроновой веревкой,которая во время акции была натянута в качестве направляющей для наблюдения от ямки с фонарем на горе до балюстрады внизу, на территории виллы.
Сабина собиралась заснять на видео процесс этого приматывания, поскольку он казался достаточно важным, трудоемким (из-за длины веревки), а главное - весьма существенным в структуре всей акции. Более того, я не исключаю, что он-то и был, собственно, целевым, решающим этапом акции. Все же предшествующее ему, включая и более чем суточное свечение фонаря на горе, оказалось лишь подготовкой к этому процессу наматывания, в результате которого и возник объект "Археология света".
Но заснять этот процесс не удалось. Как только мы с Панитковым, с некоторым даже каким-то ожесточением и пыхтением, стали наматывать веревку, Сабина почувствовала тошноту и ее стало непрерывно выворачивать наизнанку. Ее рвало на протяжении всех тех сорока-пятидесяти минут, пока мы наматывали веревку. И уж конечно ни о какой съемке речи быть не могло. Как только мы закончили намотку, рвота прекратилась.
Мы сначала не могли понять, что случилось, поскольку никаких видимых причин для блевания со стороны Сабины не имелось. Не было ни отравления, ни другой какой-то физиологии. Тем более странно, что приступ точно совпал с началом и концом наматывания. Естественно, что мы стали перебирать всякие варианты причин этого состояния, и когда, наконец, дошли до психосоматических, то вспомнили вышеописанную картину с вытягиванием кишок и наматыванием их на барабан. В сущности, процесс наматывания веревки был очень, до болезненности, похож на ту процедуру, которая изображалась на картине. Скорее всего каким-то труднообъяснимым образом в бессознательном Сабины веревка эта отождествилась с кишками мученика и она непроизвольно стала выполнять его роль с одной стороны, а с другой, и это главное, процесс ее блевания и был процессом несколько запоздавшего реагирования на ту картину, эстетическим переживанием, проявившимся хотя и весьма физиологическим, но, в сущности, очень естественным по отношению к сюжету образом. Я думаю,что если бы удивительная эта картина была написана натуралистически, вряд ли бы возникла столь яркая реакция. Именно в силу "светоносности", "эфирности" манеры письма ( кишки в виде некоей нити, струны и даже светового луча) сюжет этот как бы "подлип" к сюжету нашей акции, содержание которой было построено на свечении, эфемерности, но одновременно и на "археологии"- раскопках, копаниях (яма в земле с фонарем), что в символическом отношении близко к "копаниям" внутри тела, откуда, собственно, и достаются кишки.
Так что учитывая весь это довольно замысловатый контекст, можно сказать, что в экспозиционное знаковое поле этой акции, в ее мотивационные контексты входят не только реальные, полуаграрные, полудачные пространства, где она происходила, но и живописные, демонстрационно-культурные слои (перверсирующие в экспозиционные мотивы), представленные картиной, увиденной нами в ватиканском музее.
А. Монастырский.
март 1996.