Родился 3 декабря 1941 г. на полустанке под Арзамасом Горьковской области по дороге из блокадного Ленинграда, откуда, вероятно, страсть к бродяжничеству. В этот день в Ленинграде умер от голода великий русский художник Павел Филонов. До конца войны с матерью и старшими братьями жил в Ульяновске в эвакуации. Отец - военный журналист всю войну провел на морских театрах военных действий.
Два важных впечатления детства - море, куда много лет подряд ездили на лето, и новгородская деревня Пилигино, родина отца.
1953. Дело врачей. Дух антисемитизма. Ощущение опасности, носившееся в воздухе.
1953. Смерть Сталина. Всеобщая скорбь и предощущение тревожных и великих перемен, смутно проносившихся в сознании.
Известие об аресте Берия по дороге из Новоросийска в поезде, набитом амнистированными уголовниками.
1956. Год великого перелома для подданных Российской империи: ХХ
съезд Коммунистической партии, слухи и факты, свидетельствующие о крушении великого кумира. Венгрия. Двойственное восприятие событий, освещаемых с трудом пробивающимися сквозь глушилки “вражескими голосами”.
Первый акт (или пролог) самоотождествления: внутреннее осознание себя поэтом и художником. Первые поэтические и художественные опыты.
Занятия английским языком со струшкой-учительницей, жившей до революции в политической эмиграции в Лондоне. «Ancient Marineer» Кольриджа. Острый интерес к английской поэзии.
Конец 50-х (до окончания школы). Знакомство с русским символизмом и футуризмом и современным западным искусством по ругательным статьям и книгам. Школа чтения между строк и собирания по крохам информации о культуре.
Чтение Евангелия, выпрошенной у бабушки школьного приятеля. Русская литература как противоядие «советизму». Знакомство и дружба с Александром Бабулевичем и Владиком Сукачевым на почве аналогичного интеллектуального голода.
1957. Выставка Пикассо, на которую не удалось попасть. Фестиваль молодежи в Москве, из коей родители предусмотрительно вывезли в Трускавец, где витала тень Бендеры. Очарование западно-украинских местечек.
Выставка социалистических стран. Жаркие диспуты зрителей в Польском отделе (абстракционизм). Стихи и многочисленные рисунки. Первые работы маслом.
1959. Окончание школы. Московский университет. Филфак (заочный). Год занятий на дневном отделении в качестве вольнослушателя. Новые знакомства и новый интеллектуальный климат, способствовавший окончательному выветриванию непрочных советских стереотипов. Твердое убеждение в невозможности ориентации на «официоз» в плане поэтической и художественной деятельности. «Вечное подполье» как естественное состояние поэта и художника. Хмельные от лавины информации дни и вечера в читалке библиотеки Ленина и «Иностранки» (на ул. Разина) - очагов интеллектуальной бунтующей молодежи, рожденной из пены хрущевской «оттепели». Изучение мирового культурного наследия и главным образом современного искусства, литературы и философии. Фрейд и религиозные проблемы.
1960. Первое знакомствство с иностранцами и, соответственно, с КГБ, вследствие чего, по всей видимости, так и не удалось перейти на очное отделение в МГУ. Угроза армии и перевод на очное отделение филфака Педагогического института им. Крупской.
Стихи, бесчисленные рисунки (на лекциях), живопись. Чтение. Кино («Чайки умирают в гавани»). Музыка (Бах, Скрябин, Стравинский. Французы).
Первые спонтанные живописные акции: создание абстрактных картонов нитроэмалями с дальнейшим поджогом и засыпанием землей и травой. Эти «сеансы» проводились с А. Бабулевичем около дома «с большим стечением народа».
Знакомство с Георгием Лозбековым, незаслуженно забытым абстрактным художником, генетически связанным с Чюрленисом.
1961. Национальная французская выставка. (Гартунг и ташисты) (Хиндемит, Пуленк, Мессиан др.) И книги, книги - великолепные альбомы по современному искусству...
Библия, история религий, «Улисс» Джойса, Джон Донн и метафизики и современная английская, французская и немецкая поэзия.
Американская Национальная выставка в Сокольниках (Поллок, Ротко; Мазеруэл и др.) (Аршил Горки). Книги по американскому искусству и литературе, привозимые американским другом юристом и знатоком психоанализа и нью-йоркской школы живописи Л. Хиршем, с которым шла оживленная переписка.
1962. Поэзия и живопись (абстрактный экспрессионизм и сюрреализм по преимуществу). Знакомство с московскими и ленинградскими художниками и поэтами (В. Яковлевым, С. Калининым, М. Гробманом, В. Пятницким и Э. Курочкиным) и художнической средой, московской «богемой», являвшейся в то время в сущности единственной «питательной» средой. Но главное - открытие, что таковые существуют. «Плзеньский» период - пивная в ЦПКО, где собиралась на протяжении многих лет художественная «общественность».
«Благословение» Гартунга, привезенное Л. Хиршем из Парижа (с монографией о его творчестве).
1963-64. Благополучное окончание Пединститута и начало учительской деятельности в Ромашково, что рядом с Немчиновкой (где жил Малевич). Ежедневные походы из Немчиновки в Ромашково через поле с неизвестной могилой великого супрематиста (о чем в ту пору знать не пришлось).
Занятия живописью, поэзией и переводами. Дружба с Натаном Апановским, замечательным человеком, покончившим с собой в 1969.
1964-69. Частые поездки в дер. Пилигино Новгородской области. Знакомство с русским Севером. Летом - бродяжничество по европейской и азиатской бесприютности российских пространств. Романтика товарняков и перемещения – «годы странствий» и «университетов». Главенство поэтического творчества. Христианство. «Русская идея». Анархические настроения.
Знакомство с Алексеем Пахомовым, а через него с о. Александром Менем и Анатолием Эммануиловичем Левитиным-Красновым и с христианскими кругами.
Знакомство с ленинградскими поэтами Анри Волохонским и Алнесеем Хвостенко. Частые посещения Питера.
Новый живописный период.
Встреча с Натальей Абалаковой, знакомой еще по 60-м, с которой с тех пор на горе и на радость так и не расстаемся.
Московские поэты (Леонид Губанов, Слава Лен и др.). Поэты литобъединения «Спектра» (Ефим Друц, Дмитрий Цесельчук, Евгений Витковский). Дружба с поэтессой Юлей Дубровкиной (Лия Владимирова) и Яковом Хромченко.
1970. Начало многолетней переводческой деятельности на Московскую патриархию, позволившей сохранять относительную независимость от Государства.
Приобретение дома в деревне Погорелово Костромской области.
1972. Где-то в это время знакомство с Яковом Винковецким, который приводит к Эдуарду Штейнбергу (с которым знакомы еще с середины 60-х). Дружба с Э. Штейнбергом, новый супрематический период которого был в тот момент очень мне близок по духу. Знакомство с Ильей Кабаковым, Виктором Пивоваровым, Владимиром Янкилевским, Эриком Булатовым и Олегом Васильевым и Евгением Шифферсом. Встречи с Михаилом Шварцманом.
Поэтические чтения с М. Айзенбергом, Е. Сабуровым и начинающим тогда поэтическую карьеру Д. Приговым в мастерской Пригова и Орлова. Ленинградские поэты (Елена Шварц, Виктор Кривулин и др.).
Первое участие в полуофициальной выставке в библиотеке им. Короленко на Речном вокзале. «Бульдозерная» выставка. Знакомство с А. Глезером, О. Рабиным и другими представителями неофициального искусства Москвы и Ленинграда в связи с заметным оживлением художественной жизни.
1975-76. Серия квартирных выставок. Выставка на ВДНХ и все ее драматические перипетии вплоть до срывания картин в знак протеста против требований КГБ. Массовый отъезд художников в Израиль, Париж и Нью-Йорк. Приток информации из-за рубежа, оживленные контакты с представителями Запада и одновременно усиление нажима властей. Художники, писатели и «диссиденты» объединяются «на широкой платформе антисоветизма». Первые поэтические публикации в «Континенте» (Париж), «Время и мы» (Израиль) и др. Знакомство с замечательным художником Мишей Рогинским и многими другими. Покупка кооперативной квартиры, в которой можно было работать и встречаться с друзьями.
1977. Создание секции живописи при МОГКХ (горком графиков) и начало регулярных выставок художников-нонконформистов.
Приезд в Москву чешского критика Индржика Халупецкого. Бурные дискуссии в кругу художников концептуального направления, семинары, устраиваемые у разных художников с участием Комара и Меламида, Герловиных, Чуйкова и др., на которых обсуждались проблемы современного западного и русского искусства.
1978. «Большой показ» наших работ «художественной элите», в полном составе приехавшей к нам на квартиру. Негативную реакцию вызвала «Черная дыра» и «Аантиквадрат» 1976. Их деструктивность и пессимистические ассоциации шли в разрез с «метафизическими» представлениями наших элитарных художников о назначении искусства и особенно о русском конструктивизме. Такой род «анализа» языка искусства многих из них шокировал.
1979. Приглашение участвовать в выставке «Цвет, форма, пространство» - в сущности первой и наиболее представительной репрезентации нового русского неофициального искусства. Весь тираж каталога (не считая экземпляров, розданных участникам) был, по слухам, уничтожен властями. В личном плане эта выставка стала своеобразным итогом двадцатилетней поэтической и художественной деятельности и одновременно переломом. Еще задолго до выставки многие события внутреннего и внешнего порядка привели к пересмотру наших (моей и Натальиной) художественной позиции, что и привело к переходу от пассивного «искусства выживания» к активному искусству (сопротивления и жизнеполагания) - будущему ТОТАРТу.
Лирическая поэзия уступила место конкретной поэзии-проектам, проекты можно было осуществлять во времени и пространстве. Натальины живописные экспрессивные «помойки» и строительный хлам, резко контрастирующие с моими «геометрической идеограммами» и минимализмом стало возможно совместить в общем проекте живого искусства - искусства перформанса и в «глобальном» Проекте “Исследования Существа Искусства применительно к Жизни и Искусству”, в котором актуальное художественное делание сочеталось бы с осмыслением самого искусства, слово могло воссоединиться с делом. С начала 1980 г. мы осуществляем серию перформансов, что сразу отъединяет нас от «старших» художников; происходит естественное сближение с «Коллективными действиями» во главе с Андоеем Монастырским, «Гнездом» (Рошаль-Скерсис-Донской), «СЗ» (Вадим Захаров и Виктор Скерсис), «Мухоморами» (Свен Гундлах, Костя Звездочетов, братья Мироненки), Никитой Алексеевым и другими молодыми художниками более радикальной ориентации. На какой-то период возникает живая творческая атмосфера, где целая группа художников регулярно общается и осуществляет свои замыслы. Немало разных «событий» происходило у нас в Орехово-Борисово.
1980. Поездка в Чехословакию, организованная И. Халупецким. Участие в подпольном фестивале перформансов в Праге. Знакомство с лучшими художниками Чехии и Словакии.
1981. Начинает выходить МАНИ (Московский Архив Нового Искусства), издаваемый самими художниками.
1982-83.Выставка АПТАРТ на квартире Никиты Алексеева, осуществленная несмотря на происки КГБ, и последовавшая за ней серия художественных событий («АПТАРТ в натуре», «Победы над солнцем», «АПТАРТ за забором», где мы с Натальей впервые употребили самоназвание нашего искусства - ТОТАРТ). Конец 70-х и начало 80-х был, пожалуй, самым тяжелым и вследствие отъезда многих друзей и из-за усилившихся репрессий; в то же время это было самое оживленное время в плане художественной жизни. Деятельность группы АПТАРТ в каком-то смысле подготовила почву для художественной ситуации после 1985 г.
1984-85. Конец деятельности АПТАРТ из-за непрекращающихся репрессий КГБ. К. Звездочетов, С. Гундлах и В. Мироненко забирают в армию. Впрочем, еще задолго до этого почти все прекращают перформансную деятельность и переходят на продукционизм. Активно работают в этой области только А. Монастырский и ТОТАРТ.
1985. Серия «социальных» вторжений ТОТАРТ. «Почтовый проект» с братьями Алейниковыми, с которыми с 1984 г. активно занимаемся «параллельным» кино и кинодокуметацией перформансов. «Золотой воскресник» и затем «интервью» NBC («Партизаны»), после чего наряд милиции арестовывает меня в Иностранной библиотеке и «интернирует» в психиатрическую лечебницу, что надо понимать как недвусмысленный ответ на основную проблему нашего Проекта и всю стратегию авангарда: «Где границы между Искусством и Жизнью?» В тоталитарных условиях Главным Пограничником является Государство, оценивающее и маркирующее художника как «сумасшедшего».
1985-89. Проект ТОТАРТа осуществляется несмотря ни на что. Наступление «новых времен». Общее «оживление». Фильмы и перформансы. Возвращение к живописи в виду усиливающейся выставочной деятельности. Новые вызовы времени. Резкая «коммерциализация» московского искусства.
(«Natalia Abalakova and Anatoly Zhigalov Zhigalov. Works 1961-1989». New Beginnings. Soviet Art in Glasgow 1989. Third Eye Gallery and E.V.Vuchetich Artistic Production Association )