С Всеволодым Некрасовым я и Георг Витте познакомились через Андрея Монастырского. Если точно помню – это было весной 1983 года. Мы отправились на прогулку в Сокольники, еще и Вера Митурич-Хлебникова была с нами. В Сокольниках зашли к Всеволоду Некрасову домой, в квартиру, где он жил со своей женой, литературоведом Анной Журавлевой. Анна Журавлева всегда создавала особую атмосферу, располагавшую к общению. Во все эти годы нашей дружбы она каждый раз кормила нас обедом. Такой мне помнится домашняя культура Московского авангарда 1980-х годов, с вдохновляющими разговорами об искусстве и поэзии, которые были очень конкретными – по поводу произведений, висевших на стенах, и по поводу новых стихов. Всеволод Некрасов нам каждый раз обязательно что-то читал с листа.
В те времена я была в Москве по академическому обмену – готовила диссертацию о кино послесталинского периода. И кстати, Всеволод Некрасов активно поддержал мой интерес к советскому кино, обсуждая со мной разные фильмы – прежде всего 1960-х и 1970-х годов. В то же время я интересовалась и неофициальной культурой. В молодости я, кроме кино, особенно увлекалась поэзией.
В конце 1970-х, начале 1980-х годов в Западной Европе конкретная и визуальная поэзия была весьма заметным явлением. Например, в Билефельде каждый год проводился Коллоквиум Новая Поэзия (Bielefelder Colloquium Neue Poesie), на котором выступали поэты из разных стран. Поэты из СССР там, к сожалению, не участвовали, так как они не могли поехать в ФРГ.
Я всегда интересовалась также и звуковым измерением этой поэзии: например на WDR (Западнонемецская радиостанция в Кельне) в студии акустического искусства ставили радиопьесы Эрнста Яндля, Фридерики Майреккер, Хельмута Хайссенбюттеля и т.д. – я регулярно слушала эти программы.
Но не только этим я была подготовлена к встрече с Всеволодом Некрасовым. До поездки в Москву я была уже знакома с публикациями неофициальной русской поэзии – особенно с тем, что перевели и издали Лизль Уйвари и Феликс Филипп Ингольд. Всеволода Некрасова читала по-русски не только у Уйвари, но также и в тамиздатских изданиях, например, в журнале Ковчег, который у нас был в библиотеке славистики.
До личной встречи я знала некрасовскую поэзию только из книг и журналов, т.е. в печатной форме. Потом познакомилась и с другим ее измерением – внегутенбергским. Для меня открылись новые горизонты за пределами того, что мне было известно в современной немецкоязычной поэзии. Эти новые впечатления касались бытования некрасовской поэзии в машинописных самиздатовских текстах, которые у него приобретали особый вид на листах в формате четвертушки страницы. Этот формат давал Некрасову возможность для особых визуальных конфигураций на листе, иногда очень загадочных.
Но прежде всего меня зачаровало звуковое измерение его поэзии, которое, в его мимолетности, лишь приблизительно могут передать аудиозаписи: его чтение вслух ощущалось как измерение абсолютно уникальное – это его мастерство, с которым он обычную повседневную речь, еле заметные элементы этой речи, превращал в поэзию. При этом его исполнение не имело ничего общего с театральным искусством, с инсценировкой для публики, которую мне доводилось иногда наблюдать у немецкоязычных конкретистов. Чтение Некрасовым своих стихов проистекало как бы из разговора, который мы вели за столом. Однако это чтение в то же время трансцендировало ситуацию нашего общения, переходя в каскады звуковых повторов. А тишина, возникавшая в промежутках, в «некрасовских паузах», предоставляла нам, слушателям, возможность для размышления о том, что мы делаем и что мы можем делать с нашей речью.
Такого поэтического перформанса я до этого еще не знала из своего опыта в немецкой поэзии – никогда прежде я не проживала такую интимную ситуацию слушания стихов.
С самого начала меня очень привлекал у Некрасова его поэтический минимализм. Мне казалось, что это было близко к тому, что я сама хотела бы делать. И звучание его поэзии, ее микровариации, тонкая ритмическая структура мне напоминали «the sound of minimal music», т.е. что-то очень современное.
Начиная с 1983 года мы общались с Всеволодом Некрасовым более 20 лет. К двухтысячным годам общение стало сложнее, о чем можно прочитать в Дойче бух. Кажется, у Некрасова было ощущение, что мы стали идти на компромиссы, стали мейнстримом. А мы как раз за его бескомпромиссность, за его поведение, установку до сих пор очень ценим Некрасова.
Но вернемся в 1980-е годы: во время подготовки наших мультимедиальных изданий Культурпаласт и Лианозово мы сделали с Некрасовым специальные звукозаписи – первый раз на простом кассетнике, второй раз на более современном «sony walkman». Некрасов очень увлекался этими записями и подробностями техники. Потом он сам стал нас записывать – чтение наших стихов и пение немецких песень.
Также он был заинтересован в видеозаписях. Тут, кроме самих поэтических чтений, можно было задокументировать особую ситуацию общения в кругу Московского концептуализма. Есть, например, запись «Трое» совместно с Эриком Булатовым и Олегом Васильевым. Задокументирована и лекция Некрасова, которую он прочитал в Рурском университете в Бохуме, и еще есть любопытная запись, в которой можно наблюдать за его первыми опытами работы с компьютером: Некрасов читает стихи с экрана своего нового компьютера. На записи видно, насколько он увлечен этой новой медиатехнологией.
В 1989 году нам удалось вместе с журналом Шрайбхефт (издатель Норберт Вер) организовать в городе Эссен фестиваль «тут и там/ hier und dort» и лично пригласить Всеволода Некрасова и Анну Журавлеву в Германию. В этом фестивале из России кроме Некрасова принимали участие Дмитрий Пригов, Лев Рубинштейн, Игорь Холин и Елена Шварц, из западной Германии Томас Клинг, из восточной Саша Андерсон, Берт Папенфусс-Горек, из Австрии Анзельм Глюк, Бодо Хелль и из Швейцарии Феликс Филипп Ингольд.
Второе путешествие Всеволода Некрасова и Анны Журавлевой в Германию в 1992 году происходило как большое турне (Бохум, Кельн, Франкфурт, Бремен, Гамбург, Берлин, Лейпциг, Дрезден), приуроченное к изданию Лианозово и показу графической коллекции Некрасова в Бохуме и Бремене. Личная встреча с Францем Моном и Герхардом Рюмом состоялась в связи с совместным чтением стихов в рамках этого турне. Двухнедельное путешествие по западной и восточной Германии, спустя относительно короткое время после ее объединения, – это было весьма интенсивное переживание. Выступления в Лейпциге и Дрездене перед восточнонемецкой аудиторией открыли до тех пор неизвестную для нее неофициальную русскую поэзию.
Некрасовские впечатления от путешествий в Германию вошли в его Дойче бух. Для меня особенно замечательно то, что Некрасов нашел многоязычную поэтическую форму реагирования на свои переживания, связанные с немецким языком, на свой опыт во время путешествий.
Всеволод Некрасов отличался не только необыкновенной бескомпромиссностью, но также и открытостью к творческим исканиям тех людей, с которыми он общался. Для него важна была сама атмосфера разговора, творческого обмена на равных. Наши поэтические попытки под псевдонимом «SAGE» он тоже поддерживал, при каждой встрече интересуясь нашими текстами. И он не только их читал, но и откликался на них в своих руссконемецких стихах. Некрасов видел в нас не только переводчиков — при этом представляя себе, что воссоздать в другом языке звучание его поэтической речи почти невозможно. Он также очень хотел видеть нас как авторов, чтобы совместно участвовать в этой особой немецкорусской словесной игре.
И потому, под конец, одно наше стихотворение времен общения с Всеволодом Некрасовым:
: Peremirimsja
: Mitwemen
: Mitmiren mitdenen
: Irmiren zumiren
: Sja peremir
: Sja sja parier
ne peremir
: Sja sja gehen wir
hier ist sja sja primitiv
: Sja sja so einfach
nach drüben sja sja peremir
: Sja sja der reine
der mire der sja sja
der die Millionen
sja sja
: Sja sja die eine
die wäre die
die sja sja vereine
sja sja peremir
: Sja das ist sja sja
Автор выражает благодарность Ольге Денисовой за помощь в подготовке русского текста.
Wsewolod Nekrassow
Ich lebe ich sehe / Живу и вижу
Russisch und Deutsch
Ausgewählt, aus dem Russischen übertragen und mit einem Nachwort versehen von Günter Hirt und Sascha Wonders
Vorwort von Eugen Gomringer
Münster: Helmut Lang Verlag
2017 · 356 Seiten
ISBN 978-3-931325-45-9
Wsewolod Nekrassow
Dojtsche Buch / Дойче бух
Russisch und Deutsch
Übersetzung aus dem Russischen: Wolfram Eggeling
Umschlaggestaltung: Erik Bulatow
Herausgegeben von Günter Hirt und Sascha Wonders
Bochum: Aspei 2002
ISBN 3-936839-01-8