БЕЛЫЙ ТЕКСТ НА ЧЕРНОМ ФОНЕ
ЧЕРНЫЙ ТЕКСТ НА БЕЛОМ ФОНЕ

Ольга Заикина 

Комментарий к акции «5 лозунгов ( Bagan

За несколько дней до акции зрителям была выслана ссылка для просмотра видео (я тогда еще не знала, что ссылку получила только я). Видео представляло езду грузового поезда, снятую с разных ракурсов, и содержало в себе три наслоения: 1) визуальный ряд езды поезда и соответствующий ему аудио ряд (скрежет колес и т.д.); 2) чтение АМ текста о теории кармы; 3) популярная инструментальная мелодия 1990х.

Вопреки ожиданиям акция не оказалась связана с железными дорогами, и вообще о видео быстро забылось, как только я приехала в условленное время на встречу с АМ и ДН и мы поехали к месту акции. В машине мы с ДН говорили о почечных камнях – причудливом виде минералов, вырабатываемом человеческом организмом, странным артефактом его жизни. Выйдя из машины и встретившись с остальными зрителями и организаторами, мы отправились к лесному массиву через небольшое поле. Окружающая тишина умиротворяла. Было ожидание чего-то необычного, хотелось прислушиваться и присматриваться к мелочам будто в поисках индикаторов наступающей акции. Пара лошадей паслись вдалеке. Птица пролетела над лесом. Во время подхода к лесу АМ показал нам место, где некогда стояла триангулярная вышка, выступавшая неким ориентиром для двух других акций, проведенных ранее неподалеку. Сейчас вышки не было.

Погода в тот день стояла пасмурная. При переходе через поле к месту акции стена леса выглядела плотной, потускневшая зелень, пожухлая листва напоминали о начале октября. Как только мы зашли внутрь леса, его цвет и свет словно преобразились в светящийся ярко-зеленый. Казалось, будто выглянуло солнце (может, небо и правда прояснилось, пока мы были в лесу?). Это было первым ярким впечатлением от контраста снаружи и внутри.

Сочность зелени усилилась, когда организаторы принялись разворачивать и развешивать красные лозунги – длинные полосы-прострелы в рыхлом пространстве осинника. Мне выпала почетная роль держания красной портативной колонки, перекликающейся своим внешним видом с полосами лозунгов. Второе яркое впечатление связано с моментом, когда на лозунгах стали появляться истории каких-то домов и проживавших в них людей – короткие, как небольшие выписки, – а из колонки в моих руках началась зачитка текста про то же поселение и те же дома. АМ сказал, что материал взят из книги об истории поселений Сергиева Посада. Этот краеведческий дискурс неожиданным и удивительным образом резонировал с моим личным опытом краеведческого исследования, проводимого на Урале за несколько дней до акции. Я была полностью погружена в историю небольшого поселения в течение примерно недели. Каждый день переполняли те же пронзительно скудные выписки о перипетиях человеческих судеб: кто-то жил, кто-то работал, кого-то арестовали, от других остались лишь фамилии, а от остальных и вовсе ничего. Те же молчащие (но не молчаливые) полупустые дома. Та же отстраненность от прошлого и неразрывная щемящая связь с ним. Истории эти как мимолетные штрихи, застывшие в воздухе, подвешенные на стволах деревьев, и оставленные там, в прошлом.

Интересный эффект производил английский язык, на который были переведены лозунги: выводя краеведческий дискурс на более универсальный международный язык, он словно снимал щемящее чувство приобщенности к прошлому. Он также требовал некоего интеллектуального усилия перевода, что отстраняло содержание от его непосредственного восприятия. Более того, для прочтения лозунгов требовалось усилие и физическое: необходимо было передвигаться влево-вправо, чтобы рассмотреть текст, загораживаемый стволами и ветвями деревьев. Такое затрудненное хождение-смотрение-чтение резко слиплось у меня с воспоминанием посещения старого заброшенного кладбища во время все тех же моих краеведческих изысканий. Кладбище то находилось в точно таком же осиннике, с еще более труднопроходимыми лесными зарослями. Чтение имен на памятниках, потускневших и покосившихся, требовало напряженного всматривания. Во время акции я не знала, что мне делать с моими физическими и психологическими ассоциациями, и просто продолжала погружаться в ее естественную и конструированную среды.

Еще один момент раздвоенного восприятия возник, когда из колонки зазвучал второй текст о понятии кармы в буддистской традиции (это была удлиненная версия той записи, которая использовалась в видео про железную дорогу). Текст рассматривал своеобразные метафизические основы феноменов физического мира, но будучи длинным и довольно туманным, он производил медитативный эффект, как бы вводя слушателя в какое-то подвешенное состояние. Казалось, что он не столько преподносит какую-то информацию, сколько вынуждает слушателя самого додумывать и формулировать свои собственные экзистенциальные вопросы. Тогда на кладбище мне в память врезался момент, когда одна из пожилых женщин, гулявших со мной, потерялась. Я стояла на небольшой опушке в центре кладбища и, напряженно смотря по сторонам, кричала ее имя. (Потом старушка благополучно нашлась). Именно этот момент всплыл у меня отчетливо, когда лозунги были развешаны и зрители с организаторами в окружении красных растяжек-лозунгов слушали текст про карму. Обострили обстановку какая-то груда поросших мхом кирпичей возле одного из лозунгов и объявление о пропаже человека, напечатанное на белом листе А4 и приклеенное к одному из деревьев широкими полосами красного скотча, которые перекликалось с лозунгами. Кругом какая-то мистика. Впрочем, не без иронии: запомнилась фамилия неких Ужастиных, с которых начиналась зачитка первого краеведческого текста, – довольно выдающихся людей, между прочим.

Когда мы уходили с места акции, началась третья аудиозапись, представлявшая собой чтение АМ текста об архитектуре Багана. Мы довольно долго шли вдоль кромки леса по узкой тропинке и все это время слушали про Баган. С этой тропинки хорошо просматривалось примыкающее поле. Текст, таким образом, оказался пограничным, как будто сопрягая разведенные духовно и географически традиции буддистской архитектуры и Сергиева Посада.

Собираясь на акцию Коллективных действий впервые, я не была готова к глубоко субъективному восприятию происходившего. Если говорить о природе тех аналогий, которые возникали у меня в течение акции, их все же нельзя охарактеризовать как то, что принято называть déjà vu. Акция генерировала некие каналы, которые на психологическом и физическом уровнях стыковали мои воспоминания с настоящим моментом, а с другой стороны, удерживали дистанцию, или зазор, между двумя берегами субъективного опыта. Этот зазор был чем-то свежим и звенящим, как воздух осеннего леса, как сочные красно-зеленые контрасты, как легкая ткань лозунгов, подвисших в воздухе. Возможно, это и была та самая пустота, которую КД практикуют в своих акциях, – непустая и действенная.

Когда мы ушли с поля и возвращались на маршрутке в Москву, я вспомнила про видео, просмотренное перед акцией. Поезд в нем перевозил некие грузы из одного места в другое, в то время как вдоль дороги работали экскаваторы и валялись старые вагоны. Окружающий лес выглядел блеклым, означая позднюю осень или раннюю весну, но солнце светило ярко. Эффектно снятая с близких углов машина двигалась, как массивное железное тело, и громко скрежетала колесами. Охватив такие далекие друг от друга пункты, как Сергиев Посад и Баган, локальный русский язык и международный английский, 146ая акция сконструировала среду, в которой можно было ощутить дистанцию между ними. Мой личный «поезд» перевозил грузы между Подмосковьем (место акции) и Уралом (мои краеведческие исследования), моими личными путешествиями и коллективной поездкой за город. Связи между этими местами, дистанцированными друг от друга географически и психологически, не всегда сразу прояснялись, но отмечались невольно. Эти связи оставались в подвешенном состоянии, как лозунги, колыхающиеся в воздухе. Отсутствие геодезической вышки, некогда возвышающейся над полем и примыкающим лесом, совпало с напряженным усилием отследить связующие траектории. Для такой задачи требуется натренированность раздувания ментальных ландшафтов в новые дали. И еще есть выбор способа движения: одностороннее (как бегущий по рельсам поезд, речь, написанный текст, карма) или возвращение/перемотка (как воспоминания, воспроизведение аудиозаписи, чтение, комментарии к акции).

 

146. 5 ЛОЗУНГОВ (BAGAN)